Камерон набрал в металлическую коробку из-под аптечки снега и начал пристраивать ее на угли с краю костра. К снегу он прибавил сосновых иголок, чтобы придать «чаю» вкус и наполнить витаминами.

Бейли была вся на нервах и едва могла усидеть на месте. Еще полчаса назад мысль о горячем напитке показалась бы ей пределом мечтаний, но теперь голова была забита совсем иным. Она думала только о наступающей ночи.

Пилот принялся вытаскивать шишки из костра и показал Бейли, как вытаскивать из них семена. Она слушала вполуха, чисто автоматически выполняя то, что от нее требовалось. В первой шишке было с десяток семян, но все они были крохотными. Хорошо хоть, что шишек было вдоволь. Камерон и Бейли собирали семена на тряпицу, и горка медленно, но верно росла. Расковыряв все поджаренные шишки, путники принялись за еду. И хотя Бейли съела лишь небольшую горсточку семян, она ощутила себя на удивление сытой. Правда, зерна плохо прожарились, да и вкус у них был не очень, но они хорошо утоляли голод. Это было прекрасной новостью.

По мере того как таял в коробке снег, Камерон добавлял новые порции, пока не набралось достаточно воды. Она была зеленоватой от сосновых иголок и пахла хвоей.

– Тебя этому обучили скауты? – спросила Бейли, сообразив, что молчание затянулось. – Долго ты был в отряде?

– Я прошел полный курс – от птенца до орла. Знаешь, это довольно весело. В детстве всегда гордишься своими достижениями. А потом я вступил в воздушные войска, для молодого парня это что-то вроде продолжения школы скаутов. Мне снова было очень весело, и я опять собой гордился. Правда, ровно до тех пор, пока меня не подбили.

– Подбили? – Бейли округлила глаза. – Я думала, ты пилотировал грузовые самолеты!

– Правильно думала. Для врага ты все равно мишень, так что вид самолета не имеет значения. Именно по этой причине грузовые танкеры не летают поодиночке. Их сопровождают военные самолеты.

– Танкеры?

– Да. Самолеты, перевозящие топливо, они осуществляют дозаправку в воздухе.

Бейли представила себе, как в самолет, полный топлива, попадает снаряд, и ей стало не по себе. Разве после такого попадания можно выжить? Раньше она считала, что пилотировать грузовые самолеты вполне безопасно даже в зоне военных действий. Это же не истребитель, чтобы его сбивать!

Каково это – быть женой военного летчика? И насколько ненормальной женщиной надо быть, чтобы бросить мужа, когда он покидает столь опасную службу? Радоваться надо!

Не подозревая, в каком русле текут мысли Бейли, Камерон попробовал напиток пальцем и торопливо отдернул руку.

– Кажется, достаточно горячий. Давай сюда бутылку, только свинти крышку.

Она протянула бутылку из-под зубного ополаскивателя, и пилот осторожно, через край, начал тоненькой струйкой вливать в него отвар. Бейли держала ее наклонно, чтобы горячая жидкость не обожгла пальцы.

Она первая сделала глоток. Напиток отчетливо пах хвоей и немного пластиком, чуть горчил и очень согревал. Обжигаясь, Бейли глотала и глотала, пока не выпила половину содержимого бутылки.

– Боже, как хорошо! – простонала она, прикрыв глаза. – Ты только попробуй.

– Ты сказала «хорошо», а не «вкусно». Неужели такая гадость получилась? – Камерон сделал глоток. По его лицу расплылась блаженная улыбка. – Ты была права, действительно хорошо. – Он улыбнулся.

Снова наполнив бутылку, путники напились вдоволь.

– За бойскаутов, – провозгласила в какой-то момент Бейли, и Камерон засмеялся.

Пожалуй, впервые за четверо суток они так хорошо согрелись. Костер и горячий напиток казались подарком небес. Солнце постепенно скрывалось за горным хребтом, озаряя землю и сильно приблизившуюся тучу розовым светом. И это зрелище казалось уже привычным и родным, словно Камерон и Бейли из года в год именно так и именно здесь встречали закат. Телевидение, магазины, рестораны – все казалось таким далеким и нереальным, что они даже не скучали по цивилизации, наслаждаясь тем, что было под рукой. Ежедневные полеты, финансовые сводки принадлежали другому миру, тогда как мир Камерона и Бейли свелся к костру, простой пище, палатке и тесным объятиям.

– Знаешь, я почти привыкла так жить, – призналась Бейли. – Конечно, это не значит, что я не стремлюсь вернуться.

Камерон усмехнулся:

– Предпочитаешь домашний очаг?

– Пожалуй. Я из тех, кто ценит стабильность и обеспеченное будущее. А опасности, экстрим… они хороши в меру и только когда можешь их контролировать. Возьмем тот же рафтинг. У меня всегда были под рукой спальный мешок, теплая одежда, еда. Если спуск по реке надоест, можно собрать вещи и вернуться домой.

– Та же история со скаутами. В детстве весело ставить палатки, разводить огонь и строить ловушки на мелких зверей. Чувствуешь себя таким взрослым и самостоятельным. Правда, тогда я не мерз, кутаясь в странные тряпки, и не разжигал костра с помощью батареи. – Камерон усмехнулся и подбросил в огонь веток. – И мне не зашивали голову без анестезии.

– Ты не слишком жаловался, – хмыкнула Бейли.

– Это не значит, что я получал от процесса удовольствие.

Пилот дотронулся рукой до замотанной бинтом головы.

Повязка была уже довольно грязной, но это позволяло надеяться, что внутрь грязь не проникла. У Камерона не было жара, похоже, заражения не случилось, и Бейли гордилась своим творением.

– Может, пора снять бинты? – спросил он, поймав ее взгляд.

– Не уверена. Повязка ведь греет тебе голову. Чем плохо?

– Тем, что постоянно приходится ее поправлять, чтобы не сползала.

– Надо просто перевязать. Или сменить бинт, этот очень грязный.

Бейли осторожно размотала повязку и убрала ватные диски, которые прикрывали рану. Опухоль спала, шов постепенно затягивался. Он был темно-розовым и змеистым, словно располагался на голове какого-нибудь сшитого из кусочков Франкенштейна. Нигде не было видно следов воспаления, похоже, здоровье Камерона было вне опасности.

Бейли достала из сильно похудевшей упаковки салфетку с алоэ и осторожно провела ею по шву, убирая сухие корочки. Часть из них еще не успела отвалиться.